Банк

Было так.

Одним июньским днем один любознательный немец по имени Ханс вышел из банка. Никуда не спешил, обращал внимание на всякую чепуху. Чирикали птички. Девчули безмятежно улыбались. Тротуар вибрировал под ногами… Вибрировал очень заманчиво. «Хм,» – подумал Ханс. И не просто подумал, а за неделю добыл эксплуатационную план-схему линий метро и фотографию некоего котлована. Фотографии было около сорока лет. Изображенный на ней котлован своими очертаниями смутно напоминал что-то похожее на площадь перед банком. По странному стечению обстоятельств у любытного немца оказалась дотошная подружка. Она порылась в архивной пыли и нашла адресок, по которому проживал некий старикан, бывший метростроевец. И чу! Случилась трогательная дружба между дедушкой-болтуном и девушкой-молчуньей, с большим внима­нием слушавшей бредни дряхлого маразма­тика.

Романтическая часть истории закончилась очень быстро. Началась проза жизни. Так бывает.

Двое сосредоточенных ребят на протя­жении трех месяцев регу­лярно как-будто опаздывали на электричку и пропадали среди мрачных подземелий метро с шанцевым инструментом в заплечных сумках. Чем они там занимались – отдаю на откуп вашему воображению. Подсказка: в ноябре подкоп был готов.

В день «Х», как и было заранее условлено, я появился на станции в десять тридцать вечера. Не самое подозрительное время. В руках держал объемистую сумку и весь был похож на спортсмена: кроссовки, спортивные штаны, куртка. Физкультпривет! Я пропустил электричку и, когда народ схлынул с платформы, спрыгнул на пути. В моем распоряжении были триста секунд до подхода следующей электрички. За это время должно преодолеть семьсот метров скользкого пути и выйти на место «Y». Место определялось по табличке «Осторожно, пробой кабеля», прислоненной к стене тоннеля.

Верно.

Через четыре с половиной минуты луч фонарика выхватил из сырой темени кусок жести с неразборчивой надписью. Времени разглядывать и удостоверяться не было. Я пошарил ладонью наугад по стене, и пыльная плоскость поддалась легкому напору. Открылась скрытая дверь.

«Третий!» – рявкнул я в образовавшийся проем. На какие-то доли секунды в проеме вспых­нул свет и тут же погас. Тем не менее я успел заметить порог, через который переступил, и своих подельников.

Привет, гешвисты!

Оказавшись в компании, я перевел дух и про себя улыбнулся внезапной ассоциации – четыре гробокопателя в склепе. О чем думали братишки – не знаю. Они молчали. Вели себя официально и строго. Дело предстояло нешуточное. Народ переживал.

Я, конечно, время зря терять не стал. Достал наощупь из сумки автомат, два магазина, гранату, нож, скотч… все хозяйство снарядил как следует, закрепил… проверил на бесшумность… переложил в нагрудный карман скотч… попытался вставить в голенище сапога нож… чертыхнулся, вспомнив, что обул кроссовки… положил нож обратно в сумку… достал из сумки пять скатанных в трубочку мешков, раскатал их и подложил под себя, чтобы мягче было сидеть… посмотрел на часы. Фосфоресцирующие стрелки, похоже, застыли на месте. На все про все у меня ушло пять минут. Хм… Ах, да! Шапочка!!!

Минуты две потратил на изучение собственных карманов. Где-то там был спрятан специальный головной убор для грабителей — шерстяная лыжная шапка с прорезями для глаз и рта. Немцы ее называли ее мудреным словом Kapuzenmütze. Мне язык ломать было лень, называл шапочкой.

Хм-мммм…

Я покрутил головой. По тяжелым вздохам догадался, что номер два – это старина Хайнрих, большой специалист по сейфам, а номер четыре – как будто, Дитер. Впрочем, не уверен…

Потом я прикинул, что с гонорара за это темное дельце можно бы прикупить что-нибудь яркое спортивное. Например, “Тойоту-Селику” кроваво-красного цвета. В одном знакомом автосалоне продавалась такая со скидкой. Или серебристый «Порш»? Нет, на цену «Порша» рождественские распродажи не влияют. Жалко. Вот Ханс, негодяй, точно «Ламборджини Дьябло ГТ» купит и в гараж на постой загонит. Бывал как-то в гараже, рассматривал раритеты…

Я снова глянул на часы. Десять минут оказались в прошлом. Время тянулось медленно, очень медленно. Чтобы как-то занять себя, я начал вспоминать автомобили, виденные в хансовском гараже. Первым там стоял “Астон Мартин Вираж”, 1992 год, темно-зеленый металлик, триста тридцать лошадей…

…

Когда перед моим мысленным взором предстал довоенный «Бугатти». В самом дальнем углу гаража пылился, там где всегда темно… Так вот, когда я силился вспомнить цвет обшивки автомобиля, сильно запавшего в душу, пикнули часики на руке Первого. «Три часа. Время пошло! – объявил он. – Включить фонари».

Ого-го! Четыре часа пролетели как одна минута. Люблю я технику самозабвенно!

«Второй и Четвертый вперед, Третий за мной,» – скомандовал Первый. Четыре ярких луча почеркали куб помещения и уперлись в небольшую дыру в стене, из которой пахнуло сыростью, плесенью и… запахом больших денег. Когда Первый вслед за Четвертым исчез в проеме, я выдохнул «к черту», встал, взял в руки мешки, нагнулся, подобрал с пола шапочку — как она там оказалась? — и втиснулся в узкую низкую щель, прорытую не под меня.

Смешное было занятие – протискиваться в полуприседе сквозь сырые толщи какого-то извест­няка-ракушечника, вжимать голову в плечи от боязни, что вот-вот порода рухнет, и слышать рваное сопение задыхавшегося впереди Первого. Еще смешнее стало, когда я уперся головой в его твердый зад и сообразил, что мы на месте. Стоп! Надрывный вскрик, шум падающего тела и поток ругательств на мою голову подтвердили мою догадку.

Точно. Добрались.

Я присел на корточки и, вытянув шею, из-за спины чертыхавшегося Первого стал наблюдать, как Второй с Четвертым споро и ловко сверлят стену. Через пару-тройку минут кусок стены с легким метал­лическим стуком упал под ноги. «Почему стена железная? Что за архитектурные изыски? Странно,» – начал было я неспешно размышлять, но меня прервали.

«Мешок!» – скомандовал Первый. Я протянул требуемое, через минуту получил туго набитым и все понял.

Диггеры прорыли тоннель до подвала банка, в котором разме­щалось хранилище, и разобрали кирпичную кладку, а может, разломали бетонную стену, неважно. Главное, что получился культурный лаз аккурат до банковских сейфов. Заднюю стенку одного из них, не взирая на всякие сигнализационные штучки, вскрыл Второй. Оригинальное решение проблемы.

Я с трудом развернулся и, тихо ругаясь, проделал обратный путь до каморки. Там я кинул мешок на пол, перевел дух, вытер пот со лба и вернулся к ребятам. Второй, скрывшийся внутри сей­­фа, чем-то звякал и скрипел. Первый нервно поглядывал на часы, а Четвертый…

«Внимание, – раздался голос Второго. – Начинаем шоу. В нашем распоряжении пять минут.»

Понятно. Я натянул на голову шапочку, снял автомат с предохранителя и, чуть морщась от неприятного холодка внизу живота, замер.

Дверь опустошенного сейфа, вскрытая изнутри, распахнулась. Второй прыгнул в помещение хранилища, за ним Четвертый, Первый и я. Оказавшись в потоке яркого света, я зажмурился… раз-два-три.. осторожно разлепил веки и в сто раз быстрее огляделся.

Объективы двух камер слежения были прострелены и, надо думать, не функционировали. Индикатор д­о­пле­ров­ского датчика движения моргал красным и вредно попискивал. До ушей доносился далекий истерический звон. Ага, сработала сигнализация на пульте.

Все! Началось мое дело.

Я кинул мешки Первому, подбежал к решетчатой двери, тремя одиночными выстрелами размозжил замок, выскочил в коридор и… нос к носу столкнулся с охранником. Такого в планах не было. От неожиданности и растерянности я, вместо того, чтобы вскинуть автомат и всадить в незваного гостя пару-тройку порций свинца, мощным прямым правым ударил того по челюсти. Страшно отбил костяшки пальцев. Стоп! Какие костяшки? Драка! Адреналин!!!

Охранник кулем повалился на пол. Я занес ногу, чтобы добить его ударом в височную кость или куда там по голове попадет и… сам рухнул рядом с ним. Паренек оказался не простым пациентом. Тоже получил выброс адреналина — сообразил, что поход в тубзик по малому перестал быть томным… А сам ростом был с меня (метр девяносто, между прочим) и плечи имел в полтора Ивана! Гигант, одним словом! Каким-то образом уже в падении он смог подсечь мою опорную ногу. Мы оба оказались переведенными в партер. Но что за драка в лежачем положении? Встать!

На ноги мы вскочили одновременно, с той лишь разницей, что мой автомат выскользнул из рук и, откинутый ногой охранника в сто­рону, глядел на меня сироткой с расстояния пять метров. Охранник был при оружии. В застег­ну­той кобуре — миллисекунда, но все ясно!!! — сверкнул кусок чего-то огнестрель­ного. Однако, расстегнуть, достать, направить и нажать на курок – на все это время нужно, секунда минимум! А секунды нет. Вот он я! Кулаками машу, норовлю в роговой отдел заехать. Охранник понял, что стрельба отменяется до лучших времен, поставил блок против моего прямого правого и принялся вовсю конечностями сучить. Ловкий парнишка попался. Сразу видно, не из больницы вышел.

Эх, кто бы знал, как я не люблю такие вот стыки один на один с борцухой-братухой!

Делать нечего, поставил я в ответку пару блоков, шажок назад и резко вправо, сам нанес удар, потом еще пару и сунул-таки клиенту в челюсть. Нокдаун. Тот сделал шаг назад и опустил руки. Вот тут-бы развить успех, двинуть левой ногой под коленную чашечку, потом зацеп, толчок и уже по лежачему… нельзя! Пока буду ножками сучить, клиент запросто пушку достанет. Зря, что ли, его правая рука опущена, рядом с кобурой болтается? Кто знает, что у него на уме? Ствол в мою сторону направить не успеет, но всякое бывает. Поэтому рванул я на сближение. Схватил парня за правое запястье, другой рукой обхватил его пояс и лбом по носу! Так! Так!! Так!!!

Блядь!!!

Опытный боец попался, рывком меня за волосы… только нету их… они под шапочкой! Пригодилась!!!

Чтоб движение не пропало, стянул паренек с меня шапку, швыр­нул прочь. Выиграл я на этом полсекунды, решившие все дело. Зацепил левой ногой его опорную. Другую ногу подхватил рукой. Плечом навалился вперед, перенес центр массы на место, где должна была стоять его опорная, и дальше, дальше. Рухнул парень на спину, а ручонка его правая, способная стрелять, оказалась под ним. Это хорошо.

Пока моя голова радовалась, корпус сам отклонился назад и правая ударная! рука чуть двинулась в сторону и резко опустилась вниз, потом вверх-вниз-вверх-вниз!… И вдруг спинным нервом, кожей я почувствовал надвигаю­щийся… Ап!

В самый последний момент я схватил охранника за руку, сжимавшую пистолет, и дернул ее. Пуля, покинувшая с грохотом ствол, тут же встретилась с разом обмякшим телом. Слава Богу, не моим.

Ух!!! Пронесло…

Я встал, поднял автомат, махнул рукой на шапку, ставшую ненужной, и выстрелил в телекамеру, бесстрастно запечатлевшую короткую схватку охранника с налетчиком. Потом глянул на часы. Девять секунд были потрачены попусту. Следовало продолжать действие по плану.

Я добежал до следующей двери, отделявшей коридор хранилища от общего коридора, и подергал ручку. Безрезультатно. Дверь была заблокирована. Охрана банка действовала по инструкции: в случае получения тревожного сигнала двери блокиро­вались в ожидании полиции. На это отводилось четыре минуты. Время пошло.

Заложив под ручку двери гранату, я протянул шнур от чеки к другой ручке и закрепил там скотчем. Проверил надежность полученной конструкции. Хорошо проверил — подергал от души! Уф! Пора валить назад.

Подельники в черных балахонах и масках – ни дать, ни взять недружелюбные привидения! – как орешки щелкали сейфы, выуживали содержимое и переправляли в мешки. Их дела шли без проблем, точно по плану. Я вытер пот со лба, расстегнул подсумок с магазинами и снова бросил взгляд на часы. Одна минута от начала представления прошла. Через три минуты солисты должны были покинуть сцену, и вместо них ожидались другие исполнители, массовка. Я вспотевшими ладонями сжал автомат и сделал глотательное движение. Попусту сделал. Слюны во рту не было.

Как медленно тянулось время.

Сколько прошло?

Минута?

Две?

Четыре с половиной?!

Что?!!! Давно пора отсюда сматываться, а полиции все нет. Где она? Что за дела?!

Ручка дернулась. Открывают!

«Ахтунг!» – рявкнул я и краем глаза заметил, как ребята на мгновение застыли, переглянулись и метнулись к вскрытому изнутри сейфу. Первый с Четвертым исчезли внутри. Второй остался снаружи, у дверцы.

Тем временем раздался грохот и горячая плотная волна воздуха саданула меня по лицу.

Есть контакт!!!

Ох!!! Будет мне пожизненное, если поймают!

Я засобачил очередь — патронов десять, не больше! — в сторону распахнувшейся двери… посчитал до трех… еще десять! и еще! все! баста! магазин менять времени нет! бросился к сейфу, через который попали в хранилище…

А вот на бегу можно подумать о вечном, например, сменить магазин.

Стрижом просвистев мимо Второго, я воткнулся в лаз, ободрал плечи, коленки и ладони, и уже ужом устремился назад, в каморку — в начало погони за сокровищами . Второй закрыл сейф изнутри и попыхтел вслед за мной, по узкому лазу. По очень узкому. Я ободрал все на свете! Но это мелочи!!!

Ссадины пройдут за две недели. Следов не останется. А вот пока полиция разберется что к чему, пока вскроет нужный сейф – времени пройдет немало, не меньше двух минут. А сто двадцать секунд гандикапа, друзья мои, это очень и очень много!

Добрались мы до каморки, с которой начали мероприятие, отдышались, отхаркались и молча, про себя, побла­го­дарили старикана-путейца. Старый хрыч любил вспоминать некую каптерку, которую отрыли под щитовую, но передумали использовать и заколотили. Там, помнится, обжимал он молоденьких работниц после смены. Спасибо старикашке за то, что четыре здоровых лба утирают сейчас лоб после большого дела. Хотя… кажется, рановато сыпать благодарностями.

Я порылся под скамейкой и достал из сумки мину. Поставил таймер взрывателя на сто пятнадцать секунд, спустил предохранитель и – вперед!

Эй ребята! Вы где? Вы куда! Погодите!!!

Рваный нервный бег с отягощениями по шпалам для них был как рывочек за пивком. След простыл!

А у каждого на плечах по три мешка общим весом в центнер.

Ох! Подцепил я свои два мешка и тоже стартанул.

Измочалясь как марафонец, я бежал по скользким шпалам, падал, снова обдирал в кровь кожу ног и рук, но груз не бросал. Упрямо гнал себя вперед, не забывая, впрочем, оглядываться. Вдруг сейф вскрыли быстрее ожидаемого, и нам на пятки садится полиция? Опять придется стрелять, а там уж как фишка ляжет: либо пожизненное – либо убит при задержании.

Повезло. Все прошло нормально.

Подстегиваемые грохотом далекой взрывной волны, мы выскочили на станцию и бурей, селем, ураганом промчались по пустынной платформе. Потом взлетели по ступеням наверх и – время три шестнадцать, точно, как в аптеке! – запрыгнули в кузов синего фургона “Фольксваген-Транспортер”, только-только подъехав­шего к выходу из станции. Водитель впечатал педаль акселератора в пол и не отпускал ровно до трех пятидесяти пяти, до Любека. Там мы, четыре опустошителя сейфов, весело рассмеялись и стянули с себя маски. Последнее действие я пропустил.

За бег в темноте по пресеченной местности, стрельбу короткими очередями и однораундовый поединок я получил семьдесят тысяч марок и строгий нагоняй за то, что засветил свое лицо. Это была большая неприят­ность, я согласен. Но откуда взялся в хранилище охранник? Там не было поста! Там ни одна живая душа не должна была появляться ночью!

Черт!

Вместо того, чтобы кататься на новенькой «Селике», пришлось мне сматываться в Марокко и гнить в захолустном отеле посреди бестолковых туземцев и дешевых проституток. Гнить в ожидании, когда схлынет волна интереса к запечатленной телекамерой и разосланной по всем полицейским участками физиономии курносого налетчика.